Книга Челышева П.В. представляет собой фундаментальное фи-лософское исследование, весьма примечательное явление в развитии современ-ной философской культуры. П.В. Челышев нашел свой специфический ракурс рассмотрения обыденного сознания. Этот ракурс – анализ обыденного сознания в историко-философском контексте. И хотя исследователи обыденного созна-ния обращались в той или иной мере и к историко-философским аспектам – как же без этого, – но никто с данной полнотой и обстоятельностью, как это сделал автор монографии, этого не сделал. Кроме того, П.В. Челышев в этот анализ включил имена многих мыслителей, чей вклад в осмысление обыденного соз-нания был или недооценен, или вообще проигнорирован. Эта историко-философская перспектива придала всем суждениям об обыденном сознании глубину, осмысленность, доказательность, раскрыла философское понятие обыденного сознания в его живой динамике развития. Обыденное сознание предстало как важный, неотъемлемый, развивающийся компонент всей челове-ческой культуры. П.В. Челышев справедливо отвергает предположение о том, что в какой-то исторической перспективе может исчезнуть обыденное созна-ние, как бы раствориться в других формах общественного сознания. Пока су-ществует человек, существует и обыденное сознание. Оно – вечно и незамени-мо.

Мне кажется, что данная книга интересна и тем, что ее материал дает пищу для очень серьезных раздумий о месте философии в духовной жизни нашего общества, о фундаментальных основах человеческого бытия. Это такие вопросы, относительно которых нет однозначных, общепринятых решений, ко-торые таят в себе неопознанные глубины. Размышляя над этими вопросами, я сам для себя искал ответы на них. И мне хотелось бы поделиться теми мыслями и соображениями – очевидно в чем-то спорными, – к которым я пришел. Про-блема, на которой хочу остановиться, это, говоря в целом, вопрос о соотноше-нии философии и религии. На мой взгляд, помимо природы в мире есть одна ре-альность – это человек во всем развивающемся богатстве своего духовного и предметного мира. Этот человек и его мир бесконечны и многообразны, они та-ят в себе много неведомых загадок. Религия, на мой взгляд, это продукт чело-века, его духа, возникаемый из человеческого устремления к Абсолюту и во-плотившей это человеческое устремление в идее высшего существа. Религия как таковая, ее развитие в определенной мере есть стремление и воплощение в жизни определенных граней человеческого развития. Поскольку религия – это продукт и воплощение человека, постольку в принципе у науки, философии, всех форм человеческого сознания есть точки соприкосновения с религией, ибо все они так или иначе разными словами, в разных контекстах говорят о челове-ке. Подчеркнуть эту явную диалогичность науки, философии и религии осо-бенно важно в наше время и в нашей стране. Но если точки соприкосновения философии и религии налицо, то, что это за точки? Как я полагаю, религия об-ращается зачастую к непознанным и пока неподвластным науке и философии проблемам человеческого бытия. Это те же проблемы Абсолюта, смысла чело-веческого бытия и т.д. Эти проблемы, воплощенные в религии, выступают в виде своеобразных методологических узлов научного и философского самопо-знания человека. При этом надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, постановка проблем в религиозной культуре осуществляется в определенном контексте – доказательства бытия Бога, признание чуда и т.д. Здесь есть свои основные проблемы, свои методы доказательства и аргументации. Иными сло-вами, в религиозной культуре все проблемы, можно сказать, работают на Бога. Необходимо извлечь их из этого богонацеленного контекста и представить в «человеческом» содержании. Во-вторых, проблемы, поднятые в религиозной культуре, надо трансформировать в философском методологическом ключе, как базу, как отправную дологическую точку в философском анализе.

Какова же позиция автора книги в интерпретации религии на основе трудов Плотина, Прокла, прп. Симеона, Ауробиндо Гхоша? Надо отдать автору книги должное – он проделал большую работу, детально излагая учение этих религиозных деятелей. Он эти рассуждения принимает, принимает аргу-ментацию, богословскую проблематику, например, прп. Симеона. Я полагаю, что диалог философии и религии заключается не в том, чтобы просто отбрасы-вать религию, считая ее сплошным заблуждением и сумасбродством, и не в том, чтобы принимать в философию все сюжеты религиозной культуры, а в бо-лее гибком подходе. Этот подход состоять в вычленении из религии человече-ской проблематики и последующей философской интерпретацией этого мате-риала. При этом ни философии нет нужды переходить на позиции религии, ни религии – отказываться от своих основоположений. Иной подход – онаучива-ния религии или религиозное трансформирование науки и философии только разрушают и науку, и философию, и религию.

Если уж мы ведем речь о религии, то нелишне посмотреть, как религиозный подход сказался на понимании обыденного сознания в творчестве помянутого средневекового мыслителя прп. Симеона. Здесь доминирует одно сопоставление: Бог – обыденное сознание. В этом сопоставлении обыденное сознание описывается сплошной черной краской: оно и греховное, оно и суть угождение телу, а не душе, оно и духовное падение и т.д. Этот фрагмент, кста-ти, свидетельствует о том, что религия обладает, так сказать, как позитивным, так и негативным методологическим потенциалом.

Вторая проблема, на которой я хотел бы специально остановит-ся, это понимание самой сути обыденного сознания. В целом, у меня нет ника-ких принципиальных возражений против данной концепции сознания. Оно вы-ступает именно в том виде, как его изложил автор. И в то же время, думая над обыденным сознанием, испытываешь чувство смутной неудовлетворенности. Эта неудовлетворенность вызвана не позицией автора, а общей позицией в фи-лософии. Как мне представляется, те элементы, которые автор связывает с обы-денным сознанием, не в меньшей степени свойственны и всем другим формам общественного сознания. Конечно, если, например, науку представлять в очень абстрагированной форме, то она резко отличается от обыденного сознания. Но если ее представить как фрагмент живой человеческой жизнедеятельности, то различие между нею и обыденным сознанием не становится таки уж и великим. Так же, как о науке, можно сказать и о любой форме сознания: то, что связано с обыденным сознанием, так или иначе связано с другими формами сознания. Вместе с тем, приведенные в книге характеристики обыденного сознания не вызывают особых возражений. В чем же здесь дело? Как мне кажется, суть проблемы в невыделенности самого качественного ядра обыденного сознания, того общего знаменателя, на базе которого все элементы обыденного сознания приобретут несколько иной, может быть завершенный вид. Я бы предложил ха-рактеризовать обыденное сознание как экзистенциальное сознание, сознание самой человеческой бытийственности, принципиально неотделимое от челове-ка. Более того, обыденное сознание есть не просто сознание, вплетенное в че-ловеческое бытие, оно есть само это бытие. И это в нем главное. Как мне ка-жется, П.В. Челышев подошел очень близко к этому выводу. В заключение еще раз повторю то, о чем уже писал в начале: книга П.В. Челышева представляет собой фундаментальное и в определенной степени уникальное философское ис-следование, выводящее на простор фундаментальных философских и богослов-ских вопросов и заставляющее читателя мыслить. И это ее главное достоинст-во.

Доктор философских наук, профессор кафедры философии Института переподготовки и повышения квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук факультета дополнительного образования Московского государственного Университета имени М.В. Ломоносова В.С. БАРУЛИН